— Ты — взрослый? Я тебя умоляю! — небрежный насмешливый тон. Но ее тело говорит на другом языке, более понятном мне. Ехидничает, а сама так и льнет, как ласковый котенок.

— Хорошо, ты — взрослая. Будем строить взрослые отношения. — нежно бормочу я, обнимая тонкую талию одной рукой, а другой убираю волосы с любимого лица. Она, словно опомнившись, цепенеет в моих объятиях, а потом резко отстраняется, не забыв урвать кусок пледа.

— Какие еще отношения? — испуганно спрашивает меня Дина.

— Взрослые. — лениво передергиваю плечами, глядя на розовые лепестки губ. Это возмутительно, я снова возбужден. — Ты уверена, что больше не можешь? — хрипло спрашиваю у коварной соблазнительницы.

— Неделю ходить не смогу.

— Неделя — очень долго. Максимум да завтра подожду. — тянусь к ее губам, но маленькие пальчики решительно останавливают меня.

— Ты совсем стыд потерял?

— Я покой потерял, Дин. — серьезно смотрю в растерянные грустные глаза. — Прошу тебя, поверь мне. Я понимаю, как это сложно. Честно, я все понимаю.

— Ничего ты не понимаешь, Влад. — горько улыбнулась Дина, проведя кончиками пальцев по мои скулам. — Или думаешь, что понимаешь. Я не могу так рисковать. Ты отряхнешься, и пойдешь дальше, а от меня ничего не останется.

— Не говори так, хорошая моя. — я беру ее лицо в ладони, и заглядываю в голубые глаза. — Это началось не вчера, и мы оба знаем. Я — отвратительный тип, и мне сложно доверять.

— Невозможно, я бы сказала. — подтвердила Дина.

— А ты попробуй. Представь, что мы только что познакомились, и ты ничего обо мне не знаешь.

— Но я знаю, Влад. Ты просишь о невозможном. Ты — очень красивый, ты особенный человек. То, что я чувствую к тебе, не описать словами. И это опасно. Опасно для меня. Я не хочу любить тебя, не хочу.

— Почему?

— Любовь к тебе разрушит меня. Я не считаю тебя плохим. Не ангел — да, но и не хуже многих других. Мы разные, Влад. Ничего не получиться. Я не дам тебе того, что ты хочешь, того, что тебе действительно нужно. И ты устанешь от меня, от моей простоты, и наивных рассуждений.

— Но именно за них я и…. - испуганно осекся, отворачиваясь от нее. Черт возьми, зачем ей нужно все усложнять? И искать смысл там, где его нет? Почему нельзя просто наслаждаться моментом, не думая о последствиях. Нам хорошо сейчас. Разве этого мало? Как мне объяснить этой маленькой дурочке, что иногда именно в таких безумных порывах и заключается настоящая жизнь. Все остальное — суета, быт и рутина. Серые будни, которые она потратит на такого же серого мужа и воспитание детей, походы по магазинам с неподъемными авоськами. Как ей объяснить, что если мы сейчас упустим шанс любить друг друга, то до конца дней будем жалеть? Она осторожна, испугана, но и мне страшно. Я не знаю, что принесет завтрашний день, и какой срок отведен моей любви. Будет ли она вечной, как в романах, или закончиться через неделю. Но я знаю, что никогда не забуду о маленькой девочке в моих объятьях, пытающейся смотреть на мир взрослыми глазами. Я не любил другую — до нее, и, кто знает, полюблю ли после, но ее образ навсегда останется в сердце незабвенно светлым лучом, озарившим пустую бесцветную жизнь.

— Пошли спать. — говорю я, заметив, что ее ресницы начинают двигаться значительно медленнее, а горячее тело под боком, расслабленно наваливается на меня. — Не нужно думать сейчас. Просто живи, Дин. Кстати, я совсем забыл…. А чей «Форд» стоит во дворе?

— Мой. Купила недавно.

— У тебя есть права?

— Да. Я когда-то водила «Жигули». Возила маму по больницам.

Глава 23

— Я помню, мама как-то сказала мне, что женщины сами часто повинны в своих любовных неудачах. Я тогда поссорилась с Лешей, и ходила грустная целый день, но не собиралась жаловаться, чтобы не добавлять проблем и лишних переживаний. Но мама чувствовала меня. Ты знаешь, такая связь редко бывает между людьми. Нам не нужно было говорить, мы читали друг друга, как открытую книгу и находили утешение.

— Тебе, наверно, очень тяжело без нее.

— Да, очень. Словами не передать, как. Мир рухнул, когда мамы не стало. Словно я ослепла, оглохла и онемела одновременно. Лишилась частички своего сердца, опоры под ногами. Пока нас было двое — я ничего не боялась. А потом…. Все, что я думала о жизни, оказалось фальшью и подделкой. Я так мало знала, так мало успела спросить у нее. Мне многие говорили, что время залечит раны, что я должна жить дальше, и моя беда несоизмерима с настоящими бедствиями и горестями других людей. В чем-то они были правы, в чем-то — нет. Живая, здоровая, не глупая, без особых материальных проблем, с собственной жилплощадью. Но я больше не была цельной, меня как будто разбили на части, и я пыталась собрать их все вместе. Искала себя, искала цель и смысл жизни. А в итоге потеряла жениха, а нашла вас с Кириллом.

— Но ты не об этом хотела сказать….

— Нет. Мама как-то сказала мне, что женщины сами повинны в своих любовных неудачах. И я спросила у нее, почему она так думает.

— И что она ответила?

— Много чего. Что-то о неопределенности и эмоциональной неуравновешенности. Она сказала, что на самом деле мы сами ищем проблем, выбирая в спутники полную противоположность тому образу, к которому пытаемся привязать своего партнера. И те, кто утверждают, что хотят видеть рядом с собой сильного, стабильного мужчину-завоевателя, за спиной которого так легко быть слабой, чаще всего лгут сами себе. Стремление к покорности и повиновению — удел слабых женщин, остальные же будут драться за свой кусок свободы и власти, при этом не снижая ранее заявленных требований. И в итоге получают сумасшедший коктейль противоречий, и полный хаос в отношениях. Я тогда представления не имела, о чем она говорит. Мне был грустно, что Леша забыл о нашем свидании, и никакой борьбы за власть я вести с ним не собиралась.

— Наверно, мама пыталась объяснить, что некоторые женщины сами не знают, что именно хотят от мужчины, и поэтому спрашивают все сразу и ничего не получают в ответ.

— Да, а потом приходит разочарование, отрезвление и неизбежный разрыв. Но я спорила с ней. У меня все было не так. Я знала Алекса с детства, и прекрасно понимала, что он за человек. Уверенный, перспективный, веселый, стабильный. Я не ждала от него многого, зная цену, как достоинствам, так и недостаткам. Маме Леша никогда не нравился, она считала его поверхностным и легкомысленным эгоистичным мальчишкой и в итоге оказалась права. Она утверждала, что настоящую цену отношениям можно понять, только испытав разочарование и боль. Она не верила в первую любовь, считая ее залогом настоящим чувствам, которые придут после. К ней они так и не пришли.

— Не все усваивают уроки жизни. Я, например, неоднократно ступал на одни и те же грабли.

— Именно это я и хотела сказать.

— Хм…. Значит, для тебя я — еще одни грабли?

— Как-то так. Извини, но это правда. Я ничему не научилась, и совсем не разбираюсь в людях.

— Ты много думаешь, Дина. Очень много. В этом твоя проблема. Иногда нужно расслабиться и позволить себе совершать глупости. А потом платить за них, если придется. Нельзя жить, постоянно заглядывая в учебник и заучивая уроки.

— Становиться холодно. Может, пойдем в дом?

Я посмотрел на своего маленького философа, невольно улыбаясь. Мы сидели на качели, рядом затухали угли костра, а за нашими спинами темнели очертания деревянного уютного домика. Кирилл давно спал, одурманенный свежим деревенским воздухом и уставшим от долгого купания в речке под мистически-рамантическим названием «Черная заводь». Неделю назад, я проявил настойчивость и увез Динару и сына из города, спрятавшись от всего мира в маленькой тихой деревеньке на берегу живописной реки. Никто не знал нас в этом Богом забытом месте, и мы могли наслаждаться уединением и обретенной близостью. Но Дина временами срывалась и тащила в наш обособленный мирок вчерашние сомнения и проблемы, словно просто принять подарок, брошенный нам судьбой, для нее было неимоверно сложно. Я не понимал этого. Над нами светила луна и расстилалась звездное небо, воздух был чист и свеж, с реки тянуло прохладой и ароматом влажной травы и чарующие звуки природы ласкали слух. Даже кваканье лягушек и пьяные вопли из соседского домика ничуть не омрачали моего умиротворенного состояния. Мир казался прекрасным и удивительным, и сейчас он принадлежал нам. Но иногда даже целого мира бывает мало….